— Это куда это? — я был очень удивлен.

— В Канаду, — улыбнулся президент. — Они страстно желают увидеть учителя.

Глава 2

Глава 2.

Правительственный Ил-96 величественно выруливал к ВИП-терминалу канадского аэропорта имени Джона С. Манро города Гамильтон.

Перелет оказался долгим и крайне утомительным. Я успел выспаться, послоняться по салону, рассматривая его удивительное убранство и еще посмотреть пару серий нового сериала по модной игре.

Салон и вправду нашел чем меня порадовать и дал повод поохать. Сериал тоже. Особенно поохать. Нет, я понимаю, современные тенденции и течения требуют от режиссеров определенных ходов. Но зачем эти ходы везде совать-то? Тем более, если в игре такого и не было.

Но да ладно, это их дело, а я не люблю лезть своими грязными ручонками в чужие дела. И в свои не позволяю.

Наша делегация выглядела скромно даже по меркам военного времени. Ну да, в Канаде вот уже два месяца как объявили военное положение. Соседняя страна, захваченная непонятным врагом, обязывает быть начеку.

Я, Степаныч, мой младший учитель Земфира и два военных спеца.

Волновались все. Потому как у всех всё это было впервые.

Первый полет на правительственном борту, первый трансатлантический полет, первый полет за границу. Да и консультации чужому правительству тоже в первый раз.

Встречающая нас делегация тоже была достаточно скромной — всего два человека. Военный и переводчик.

Хотя нам со Степанычем перевод не потребовался. Мы как-то незаметно для себя начали понимать большинство международных языков. Английский, немецкий, французский, китайский, японский. Понятно, что это дело импланта, но такая бесплатная плюшка очень приятна.

Говорить на них могли с трудом, что правда, то правда. Все же не тренированные язык и гортань сопротивлялись этому странному, по их мнению, произношению звуков. Но нас понимали, и это главное. Не всегда, часто переспрашивали, но понимали.

Нашу группу отвезли на недавно возведенную военную базу, заселив в армейской казарме, по два человека в комнате.

Канада укреплялась. Возводила на своих границах с США неприступные редуты, рыла рвы, насыпала валы, срочно строила дополнительные пограничные заставы и гнала сюда тысячи военных.

Город Гамильтон тоже не избежал этой участи — все же до границы было не более семидесяти километров по прямой. А учитывая, что он входит в агломерацию Торонто-Миссисауга-Гамильтон, становится понятно его стратегическое значение. Несколько крупных портов, расположенных на озере Онтарио, международные аэропорты и совокупное население в количестве свыше пяти миллионов человек. Понятно, что сдавать такой крупный узел канадцы не собирались. И всерьез, по-взрослому, не для галочки готовились к обороне. С учетом всего, что знали о новом противнике.

Для этих же целей вызвали и нас. Наших военных спецов сразу забрали на стройку укреп района — они, прошедшие ад третьей кавказской, штурмовавшие отлично укреплённые крепости ваххабитов, на глаз определяли слабые места в обороне.

Нас же троих, покормив, увели к нашим потенциальным ученикам. Канадский королевский полк, спешно переброшенный сюда из каких-то других мест. Несколько сотен профессиональных военных. Солдаты, считавшиеся элитой в этом не маленьком государстве.

И совершенно понятно как они на нас смотрели. Какие ухмылки прятали, какие выражения не говорили, но думали.

Непонятные типы, да ещё и русские (!) типы приехали их учить. И не важно, что среди нас была одна татарка, мы все приехавшие из России априори были русскими.

Чему они, эти типы, могут научить?

Я понимал их скепсис. Мало ли что про нас говорят. Сам бы ни за что не поверил всяким словам.

Вышел перед строем. Разделся, несмотря на промозглый ноябрьский ветер до трусов, позволив себя осмотреть со всех сторон. Собственно, особенно на меня смотреть нечего — обычный человек с чуть более выдающейся мускулатурой.

Я вспомнил, как больно мне было, когда в меня стрелял охранник у президента, во время такой же демонстрации способностей, и решил не повторять подобное. Ну его нафиг.

Но показать-то себя надо.

Вызвал двух добровольцев с оружием. У них были стандартные для канадской армии штурмовые винтовки Colt Canada C8, стрелявшие пулями калибра 5,56. Неплохое оружие, и для моей демонстрации подходит идеально.

Солдаты отошли от меня на расстояние двадцати метров. Стоят, неуверенно оглядываясь, ожидают, что я начну на них нападать. Нет, не сразу.

— Стреляйте, — говорю им. — Прямо в меня.

Активный щит. 7 уровня.

Вокруг меня вспыхнули шестиугольниками серые плитки, полностью окружившие меня эдаким подобием кокона. Со стороны он полностью непрозрачен — я же изнутри вижу все.

Канадские вояки, увидев, что я «окуклился», сняв автоматы с предохранителей, открыли по мне огонь. Конечно, они не смогли пробить мою защиту. Выбивали искры и всполохи, пули опасно рикошетили, но этим все дело и ограничилось.

А я, с недавних пор получивший ограниченный допуск в Лабиринт — транспортно-энергетическую систему нашей Галактики, смог наконец не переживать, что мои запасы энергии, поддерживающие щит, закончатся. Да, суточный лимит был не такой большой, как хотелось бы, но он в разы превосходил все мои запасы до допуска к бесконечному источнику энергии.

Солдаты уважительно кивали головой, и только Степаныч недовольно сплюнул:

— Вот хороший ты человек, Димон, да только совсем не умеешь понтоваться! Ну кто так показывает способности? К тому же, твоего щита нет в солдатской версии импланта. А показывать надо то, что будет у этих учеников. Вот побоялся ты, чтоб в тебя стреляли, а я не побоюсь!

С этим словами мужчина решительно скинул с себя одежду («Чтобы пулями не посекло»), вышел напротив строя.

— Стреляй в грудь комиссарову! — крикнул он, стоя перед солдатами в одних трусах.

Я хихикнул. Ой, позер.

Канадцы недоуменно переглядывались, опасаясь открыть огонь по беззащитному человеку.

— Димон, ну скажи ты им. А лучше покажи.

Показать? Это мысль.

Я, вызвав очередной возглас удивления, достал из своей ячейки быстрого доступа дробовик и, сменив магазин на пули, выстрелил в голую фигуру.

Пуля двенадцатого калибра с чавканьем воткнулась в живот Степаныча, чуть толкнув его назад. Из дырки вытекла капля крови, а затем, спустя пять секунд, вылезла и пуля.

Степаныч довольно ухмылялся.

— Огонь! — закричал я, указывая на бывшего инвалида. — Фаер!

И, подавая пример, еще раз выстрелил в своего телохранителя.

Солдаты наконец поняли, что им делать и начали стрелять. Сначала одиночными, испуганно наблюдая за результатами выстрелов, а потом, не наблюдая их, этих самых результатов, переводили переключатели на автоматический огонь и поливали очередями, в секунду опустошая магазины.

Сразу десять стволов, разрывая воздух оглушительным баханьем, сверкая султанами огня, плевались в Степаныча высокоскоростными пулями. Стреляли почти не целясь, в фигуру.

Понятное дело, что он упал почти сразу. Десятки попаданий, десятки ударов, десятки болевых вспышек заставили его ноги подкоситься.

Солдаты прекратили стрелять, со страхом в глазах наблюдая за окровавленной фигурой, валяющейся рядом с порванными мишенями. Под ней медленно расплывалось красное пятно. Любой человек, не знакомый с возможностями боевого импланта, скажет, что этот расстрелянный мужчина — гарантированный труп.

Прошла секунда-другая и Степаныч поднял правую руку с выставленным большим пальцем вверх.

— Я нормально, — просипел он. И я услышал, как в его горле что-то булькает. Наверняка легкие пробиты. Причем неоднократно.

Как же ему сейчас больно! Вспомнил себя и содрогнулся. Ну его нафиг такие показы.

Кряхтя, помогая себе руками, Степаныч встал. Тяжело, преодолевая сопротивление, пошел вперед, к нам. И с каждым шагом он шагал все легче и легче, а из его тела, словно засохшие листья с дерева, с глухим стуком об бетон выпадали пули.