Штурмана, наблюдавшего за этим, немедленно вырвало. Он явно не привык видеть такое.

А из распахнуто двери снова бежали бешенные. Их не остановила гибель их предшественников, вряд ли они даже поняли это, их не смущало то, что они бегут на ствол. Их вообще ничего не смущало.

Вертолет, опустившись, завис в полуметре над крышей здания. Первая окровавленная рука показалась из-за ограды крыши…

Я схватил за шкирку и закинул пацаненка в глубь вертолета. Рядом гремел автомат Степаныча, прикрывающего посадку. Веер желтых гильз выбрасываемых из экстрактора относило воздушными потоками в сторону.

Одного из парней, так испугала смерть девушек, что он не мог сдвинуться с места. Расширенные от ужаса глаза, смотрели в пустоту. Ждать когда он очухается было совершенно некогда, и он, в след за мелким пацаненком, полетел во внутрь эвакуационной машины. Второй, пригибаясь полез сам, поскользнулся на рвоте, но штурман удержал его. Затем полезла мама паренька.

Следом был я. Сел на край, спустив ноги вниз, и начала разряжать дробовик по бегущим. Оглянувшийся Степаныч, понял, что пришла его очередь, и рванул к вертолету.

Десять шагов и вот он внутри, гремит ботинками по стальному полу.

И у меня тут же перехватило дыхание — пилот, увидев, что все залезли, тут же начал набирать высоту.

Визжащие, прыгающие, скалящие окровавленные зубы бешеные остались внизу, на крыше.

Вертолет размеренно грохотал двигателями, а я смотрел на проплывавшие под нами городские районы. И везде, куда ни кинь глаз бродили, стояли, куда-то бежали зараженные. Они вскидывали головы, провожая нас взглядами, какое-то время шли в том направлении куда мы летели, а потом, словно забыв, вновь принимались бесцельно слоняться по улицам.

Дымились разбитые машины уткнувшиеся друг в друга, в столбы, наскочившие на гребень сугробов. Кое-где валялись трупы. На дорогах, пятнами на сером, грязном снег чернели лужи застывающей крови.

Сумерки быстро поглощали Самару, скрывая от интересующихся глаз весь кошмар и ужас, что происходит сейчас на улицах старого города.

Кое где, окнах жилых домов горел свет. Выжившие горожане, выходили на балконы, размахивая руками, привлекая вертолет. Наверняка кричали, молили о спасении. Кто-то выбегал на крыши домов, трясли белыми простынями. Я заметил крупные буквы «SOS». на одном из домов.

Но мы ничем не могли им помочь. Только зависнуть на мгновение, давая понять, что их заметили. Давая надежду на спасение.

И, чем ближе к окраинам, тем больше толп зараженных, целеустремленно двигающихся к выходу из города. Зараза, распространяющаяся почти мгновенно, давала мало шансов на спасение, на то, что можно как то убежать от нее. Поэтому количество бешенных увеличивалось почти в геометрической прогрессии. Только тот, кому при нападении, повредили жизненно важные органы не превращался в бешенного и просто умирал. А таких, даже не знаю, к счастью или к сожалению, было не очень то и много. Насколько я мог понять не больше четверти.

То есть из десяти тысяч укушенных, бешенными становились не меньше семи с половиной человек.

На трассе ведущей из города мы очень долго летели вдоль огромной толпы инфицированных идущих по ней. А вдали, черное, от нависших туч небо, освещали короткие вспышки.

Выстрелы.

Там, впереди установили блок-пост перекрывавший дорогу, нагнали военной техники и сейчас расстреливали постоянно нападавших на них обращенных в безмозглых животных людей.

Я видел несколько «Шилок» выпускавших из своих четырех стволов огненные столпы, целые реки свинца, что врезались в бегущих на них людей, пробивая их насквозь, выкашивая целые ряды. Танки, торопливо разряжали боекомлекты, взметая фонтаны взрывов в толпе бешеных, подбрасывая разорванные тела на десятки метров вверх.

В сотне метров от блок-поста постепенно росла куча мертвых, истекающих тел. К утру они замерзнут, превратившись в один сплошной комой кровавого льда, отдирать который от асфальта можно будет только бульдозером.

Мы понеслись мимо, и приземлились метров через двести, на небольшой площади. Тут были развернуты палатки, несколько командирских машин стояли бок к боку.

К нам подбежал лейтенант и сразу, подхватив меня под белы рученьки, повел в одну из палаток. Там, под светом лампы, вокруг стола с расстеленной на нем картой Саратова и окрестностей, стояла группа военных.

— Дмитрий Сергеевич, рад что с вами все в порядке! — с некоторым облегчением произнес один из них. Статный мужчина с тяжелым взглядом и не менее тяжелым подбородком. Я узнал его по голосу — генерал-майор Игорь Серицкий.

— Здравствуйте, генерал. Расскажите что происходит.

— Дело дрянь, — военный подошел к карте, взял линейку в руку и начал показывать на какие-то точки на ней. — Весь город, можно сказать потерян. Наши попытки оттеснить зараженных на окраину не увенчались успехом. Это словно раковая опухоль с метастазами — уничтожив ее в одном месте, она тут же возникает в двух других. Центр был потерян буквально за час. Час пик только усложнил обстановку. Все едут с работы домой, все нервные, толпятся, везде пробки. Волна заражения просто смела всех в одну кучу. Наши камеры установленные на центральных улицах города фиксировали до сотни заражений в минуту. Мы можем смело утверждать, что в городе осталось не менее десяти процентов живых людей. И, — он сглотнул, — по сути,мы ждали только вас.

— В смысле? — не понял я, но внутри у меня все похолодело. Боевые инстинкты чуяли неладное.

— Поймите, это уже согласовано с президентом, — оправдываясь, скороговоркой, словной боясь что я его перебью, заговорил Серицкий. И это никак не вязалось ни с его статусом, ни с комплекцией. Так можно говорить только когда происходит нечто, очень сильно выходящие за рамки нормальности.

— Да что вы мямлите⁉ — вспылил я. — Говорите напрямую что согласовано с президентом?

— Применение спецсредства. — Генерал-майор потупил взгляд. — Наши аналитики предоставили прогноз, согласно которому, если не предпринять решительных действий, в течении суток пол области будет заражено.

Твою мать!

— Как отменить запуск? — заорал я.

— Уже никак. Тактический ядерный заряд, был выпущен сразу же как только вы приземлились и мы убедились, что с вами все в порядке. Время подлета три минуты.

Я выбежал из палатки.

Побежал в сторону Саратова и забравшись на какую то возвышенность замер.

Высоко в небе, среди миллиардов далеких звезд зажглась еще одна, весьма неприметная звездочка. Но в отличие от остальных, она очень быстро перемещалась, постепенно увеличиваясь в размерах.

Вот, эта звездочка, полыхая пламенем, выбрасываемым из ракетных дюз залетела за лес.

И чернота ночи стала самым ярким днем.

Тени от деревьев, резко скакнув вверх, растворились в ослепительном свете.

Мрак сменился светом. Ярким, ослепительным, ослепляющим светом.

Мои зрачки, смотревшие прямо на вспыхнувший, безобразно раздувавшийся шар ядерного взрыва мгновенно выгорели от ярчайшего светового излучения. Затлела одежда.

Игнорирование раны. Боль в глаза нейтрализована. Идет регенерация парных органов.

Мои слепые глаза смотрели на город. На Саратов.

Мои слепые глаза видели там сотни людей запертых в своих домах. Которые с надеждой выглядывают в окна, в ожидании скорой помощи. Они видят как люди, мерзнут на крышах домов, вглядываясь в темноту, прислушиваясь к ночной темноте, ожидая рева могучих движков спасательных машин.

Мои слепые глаза видели как от этих людей остаются лишь тени на стенах домов. Как эти дома сгорают в безудержном, всепоглощающем пламени. Как улицы заливает поток безжалостного пламени, как взрывная волна косит и разрушает все на своем пути.

Простите меня. Я Учитель, не смог спасти своих будущих учеников. Я слишком слаб, слишком глуп…

Простите.

Глава 9

Глава 9